Салман Рушди - "Дети полуночи" лучшее, что я читал. до этого думал Набоков, потом Рубина и мн. другие, но, после Рушди перевернулось ВСЕ.
comp
03:28

Испытав удовольствие, доставленное мне искусством антильского романиста Патрика Шамуазо, а затем книгами Рушди, я предпочитаю теперь более обобщенно говорить о романе к югу от тридцать пятой параллели или, проще, о романе Юга: это новая и великая культура романа, для которой характерно поразительное чувство реальности, сочетающееся с разнузданным воображением, не признающим никаких рамок правдоподобия.

Это воображение чарует меня, хотя я не совсем понимаю, откуда оно происходит, кто был его родоначальником. Кафка? Разумеется. В нашем веке именно он узаконил неправдоподобное в искусстве романа. Однако кафкианское воображение отличается от воображения Рушди или Маркеса, чья пылкая фантазия коренится, скорее всего, в крайне своеобразной культуре Юга, в ее устной и до сих пор живой литературе (Шамуазо говорит, сколь многим он обязан сказителям-креолам), или, если взять Латинскую Америку, в ее барочном искусстве, более пышном, более сумасшедшем, чем барокко европейское, - об этом любит напоминать Фуэнтес.

Еще один ключ к загадке этого вдохновения - тропикализация романа. Я намекаю на фантазию Рушди: пролетая над Лондоном, Фаришта мечтает о том, чтобы "тропикализировать" этот угрюмый город, и перечисляет выгоды тропикализации:
"учреждение национальной сиесты <...>, новые породы птиц на деревьях - попугаи, павлины, какаду; новые виды деревьев - кокосовые пальмы, тамаринд, баньян <...>, религиозный пыл, политическая активность <...>, обычай ходить в гости без предупреждения; закрытие домов для престарелых; почтение к знатным особам, более острая пища <...> Отрицательные стороны: холера, тиф, слоновая болезнь, тараканы, пыль, шум, культура крайностей".

"Культура крайностей" - это великолепная формула. Последние фазы развития романа характеризуются в Европе доведенными до крайности повседневными нуждами, софистическим анализом серости на сером фоне, а вне Европы - скоплением самых неожиданных совпадений, красками, забивающими друг друга. Все это чревато серой тоской в Европе, живописной монотонностью вне ее.

(Милан Кундера. Когда Панург перестанет быть смешным)

А кому-то Устав (воинский) жизнь круто изменил, а кому-то Конституция...

А многим - еще круче - "Капитал" и "Майн Кампф".